— Я стал предпринимателем, когда учился на 4-м курсе лётного училища в Харькове. Тогда, хоть было ещё советское время, летчиков кормили нормально, но на ужин многие не приходили, а там давали котлеты. Я их собирал, складировал в ящике за окном, а потом делал бутерброды: хлеб, масло, две котлеты. И поскольку закупочная цена у меня была ноль, стоимость моих бутербродов была очень низкой: 5 купонов (в тогдашней валюте Украины) против 8 купонов в буфете. Ночью я торговал на вокзале и уходил с карманами, набитыми деньгами.

Бизнес — это прежде всего самостоятельность. Мне хотелось быть самостоятельным всегда, хотелось свободы даже в армии. После развала Советского Союза я ушёл из армии, чтобы содержать семью, и поехал в Китай — там мы продавали шинели и электробритвы, обратно везли кроссовки и джинсы.

После этого я торговал игрушками в Алма-Ате: у меня было 3 контейнера на оптовом рынке, я был крупным оптовиком. Но из-за конфликтов на национальной почве пришлось всё продать и переехать в Калининград. Там спроса на игрушки не было, и я начал привозить импортные обои и сантехнику сначала из Польши, потом из Италии. К 2004 году, когда произошла авария, у нас с партнёрами было четыре магазина, мы были самыми крупными продавцами итальянских обоев в Калининграде и открывали филиалы в Москве и Липецке.

Роман Аранин родился в 1970 году, служил военным лётчиком в Алма-Ате. В 2004 году получил травму шейного отдела позвоночника из-за падения с высоты 30 метров при полёте на параплане. Роман оказался полностью парализован и полгода мог двигать только глазами и мышцами лица. Через несколько лет смог добиться улучшений и теперь может поворачивать голову и частично двигать руками, но не управляет кистями и пальцами.

Социальный бизнес Романа Аранина включает три направления:

В 2016 году принадлежащая Роману Аранину компания Observer вышла с инициативой по созданию в Калининградской области фабрики, которая сможет производить в год 2 500 кресел-колясок с электроприводом, шагающих ступенькоходов и других средств реабилитации. Более 70% деталей для них будут делать в России. К 2024 году Observer планирует создать 72 новых рабочих места, в том числе 24 — для инвалидов-колясочников.

Таким образом, если считать бутерброды, в моей жизни было уже 6 разных бизнесов. Но после падения у меня появилась новая идея, когда друг разработал для меня инвалидную коляску-вездеход, а она неожиданно оказалась интересна многим. Помог одноклассник Борис Ефимов — с детства гениальный инженер. С ним мы вместе поступали в аэроклуб. В 2004 году все коляски были сделаны под людей, у кого проблемы с позвоночником, но руки (и иногда ноги) слушаются. А у меня ничего не работает и спина не держит, поэтому мне надо было сделать такую коляску, которая при уклоне шасси остаётся горизонтальной, чтобы я не выпадал из неё.

Первую коляску-вездеход Борис сделал для меня лично из тайваньской: он на неё прикрутил две дуги, поставил еще один движок и гироскоп, чтобы коляска реагировала на изменение углов ориентации тела. Дуги перемещают сиденье: если ты едешь вниз, то сиденье наклоняется назад — и ты остаёшься в горизонтальном положении. Если едешь вверх, то коляска наклоняется вперёд. Мы сняли видео, выложили — и на нас посыпались заказы. Так у нас вырос новый бизнес по производству инвалидных колясок. Сначала мы покупали базу для них на Тайване, а сейчас всё делаем в России, включая рамы.

Деньги на запуск этого предприятия я взял в долг у двух однокашников по лётному училищу: они дали по €5000 в 2009 году. Позже мы получили хорошую поддержку от губернатора Калининградской области. Фактически мне под мои идеи дали заём €1,5 млн. Нам удалось его получить потому, что к тому времени наши коляски уже заработали хорошую репутацию, поэтому я мог какое-то время развивать проект, не тратя силы на поиск инвестиций.

Мы сразу поставили себе задачу сделать российскую коляску. Поэтому весь процесс производства на нас: мы уже сами гнём, режем, пробиваем, варим на роботе-сварщике — вся база теперь наша.

Диски переднего колеса делаем сами, пластик купили и штампуем в городе Гусеве. Остаются покрышки — их дешевле китайцев никто не сделает, и ещё несколько деталей: джойстики у нас английские, моторные редукторы (устройства, передающие и преобразующие вращающий момент, с одной или несколькими механическими передачами) — немецкие или тайваньские, но и здесь мы движемся к локализации. Уже 60% деталей нашей базовой складной коляски производится в России. Редукторы мы будем делать здесь, когда выйдем на объём 2 500 колясок в год (по плану — к 2024 году).

Многие непосвящённые люди полагают, что будущее — за экзоскелетами, но я считаю, что это не так. Просто технологии ещё не дошли: пока человека туда засунешь, потом сложно вынимать, если стало плохо. Надо работать над колясками. Например, мы планируем поставить вертикализатор на нашу коляску «Оптимус», чтобы можно было встать — и пятая точка отдохнула. А если совсем устал, то полностью лечь.

На современных инвалидных колясках, которые мы производим и продаём, можно спускаться и подниматься по лестнице без риска упасть, с лёгкостью заезжать по пандусам, ездить по песку и даже подниматься в горы. Один мой клиент даже поднимался на самую высокую вершину Уэльса — высота 3,5 км. Это самый большой подъём, который человек проделал в нашей коляске. Сам я регулярно поднимаюсь на самую высокую дюну в Европе и понимаю, что, кроме меня, там людей с ограниченными возможностями ещё не было. И мы хотим сделать такую коляску, в которой можно покорить Эльбрус.

Наш основной клиент — Федеральный фонд социального страхования, который закупает коляски с электроприводом по оптовой цене 110 000 ₽ для бесплатной выдачи инвалидам. Покупки инвалидной коляски с электроприводом в розницу — единичные случаи в России.

А однажды написал человек из Аргентины: «Наш сын полностью обездвижен, нам нравится ваша коляска-вездеход, но важно, чтобы поднимались электрические ножки, опускалась спинка и через 40 секунд возвращалась, потому что ему дурнеет, и надо, чтобы он полностью мог управлять домашней электроникой и компьютером». У парня даже голова не движется, поэтому варианта управления подбородком не было. Но мы выполнили пожелание и сделали коляску с трубочкой, в которую можно дышать — и управлять устройством: сильный выдох — это наклонить коляску вперёд, сильный вдох — назад, слабый выдох — вправо, слабый вдох — влево.

Получив коляску, этот парень прислал нам письмо, полное эмоций: человека 35 лет катали, а теперь он ездит сам. Пересказывать бесполезно. А год назад ко мне в соцсетях добавилась девушка с его фамилией, и я увидел на фото этого парня, с красивой трубочкой во рту, на свадьбе с красивой девушкой. Я смотрю и понимаю, что, возможно, без моей трубочки и коляски этого бы не произошло: он так бы и лежал в кроватке и моргал. А теперь женился и написал книгу, дуя в трубочку. Полгода назад у них родился ребёнок.

Реабилитация на примере

Сейчас мы занимаемся созданием реабилитационного центра, уже открыли 10 коттеджей: мы пытаемся сократить срок реабилитации до 5 месяцев. В основном я имею в виду социально-психологическую реабилитацию, хотя и физическую тоже.

Систему реабилитации я вывел из своего опыта, кое-что подсмотрел в Германии и Швеции. Мы селим в один дом опытного «шейника» — почти полностью обездвиженного человека с травмой шеи, вместе с неопытным «спинальником» — человеком, у которого движутся руки и ноги, но который не может ходить. И наблюдаем, как неопытный человек меняется. Если в первый день у него на лице собрано всё горе мира, то через неделю, просто на этом сравнении, он понимает, что у него вообще всё в порядке. Что это вообще не травма, а насморк. Потом он несколько раз появляется у ребят на заводе и видит, что с такой же травмой многие работают, путешествуют, встречаются с девушками — все эти впечатления аккумулируются, и через 4 недели человек уезжает совершенно другим: он осознаёт, что жизнь продолжается.

Пока реабилитационный центр работает для пациентов бесплатно — нас поддерживает грант от Евросоюза. Наша цена для платников выше, чем в государственных центрах, но в них человек с моим уровнем травмы не может находиться без помощника. А к нам может приехать даже тот, у кого не шевелятся руки и ноги. Мы ему дадим коляску напрокат, управляемую подбородком или дыханием, и он сможет передвигаться.

А ещё важна психологическая реабилитация. Потому что если ребята получают травму в юношеском возрасте, за этим следует гиперопека со стороны родителей, и после ни о каком бизнесе, принятии самостоятельных быстрых решений даже речи не идёт.

В остальном я не вижу препятствий для инвалидов к тому, чтобы быть предпринимателем. В той же социальной сфере в России миллион возможностей: надо начинать с идеи что-то изменить, не думать и не взвешивать слишком долго, а делать первый шаг.