Бизнес каблучков: как превратить обувь в арт-объект и зарабатывать на этом

К обуви после войны

Рустам влюбился в обувь в девять лет, когда мама принесла домой с работы случайно выигранную пару мужских туфель из Югославии. Начальник отдела, в котором трудилась мама, ездил в Белград, привёз оттуда ботинки своему сыну, а они оказалась маловаты. Решил провести розыгрыш: кто из коллектива вытянет жребий со словом «туфли», тот их и заберёт.

«Я был потрясён, когда увидел их. Идеальная форма, лаконичный дизайн, даже ткань внутри была такой стильной — зелёная шотландская клетка никогда не стареет. Ботинки оказались мне велики на два размера. Приходилось надевать две пары носков. После югославских туфель я стал по-другому смотреть на обувь, понял, насколько важен её внешний вид. Стал придумывать, как можно украсить ботинки: то пришью на кеды мамины бусы, то значки нацеплю», — вспоминает Рустам.

Даже в армии он пытался сделать из кирзачей сапоги-казаки со скошенным каблуком и заострённым носом. Но много времени своему увлечению во время солдатской службы Рустам посвятить не мог: в 1995 году его отправили в Чечню. До войны он думал, что дизайн обуви — это несерьёзная профессия, планировал поступать на археологический факультет. Но ужасы боевых действий заставили Рустама переосмыслить свою жизнь.

«В январе 1996-го мы с фельдшером делили кашу из сухпайка на двоих и разговаривали о том, что будет после войны. Он планировал поступить в медуниверситет и стать настоящим врачом, но погиб. Его мечта не исполнилась. Я тогда понял, что у меня есть все шансы исполнить свою мечту, стать дизайнером обуви, раз я выжил», — говорит Адюков.

Покорил Европу

После возвращения из Чечни Рустам поступил в Институт лёгкой промышленности в Москве на модельера-конструктора, но на третьем курсе решил, что он всё-таки творческий человек, далёкий от массового производства. Адюков бросил учёбу и вернулся в Нижегородскую область к родным. Но ещё в период студенчества начал готовить свою первую коллекцию обуви.

Рустам решил, что его обувь будет украшена народным творчеством: палехской росписью, золотой вышивкой, сканью — ажурными рисунками из металлической проволоки. Для этого Адюков ездил по всей стране, от Нижегородской области до Алтая, искал мастеров, владеющих старинной техникой ручного пошива обуви, ювелиров, вышивальщиц, кузнецов и знатоков народных промыслов.

«В Нижегородской области огромное количество ремёсел. Если я решу освоить всё, жизни не хватит. На мой взгляд, если хочешь сделать хорошо, обратись к профессионалам. Вот я к ним постоянно и обращаюсь», — говорит дизайнер

В течение трёх лет после окончания армейской службы обувные задумки Рустама превращались в экспонаты будущей коллекции. Чтобы обеспечить себя, всё это время он шил для друзей и знакомых аксессуары из кожи: ремни, сумки, украшения. На постоянную работу никуда не устраивался: не хотел отвлекаться от производства обуви.

Рустам затрудняется посчитать, сколько потратил на первую коллекцию. Он создавал её из подручных материалов, которые находил дома или у друзей. При необходимости привлекал вышивальщиц, ювелиров и кузнецов. Дизайнер платил им из своих накоплений. В конце девяностых, когда почти все испытывали проблемы с деньгами, крупных сумм никто не просил.

В 1999 году, спустя почти три года после начала, коллекция была готова: 10 пар обуви, украшенных резьбой по дереву, вышивкой, мехом, золотыми и серебряными нитями. Дизайнер подал заявку на участие в международной выставке в Москве. Там он стал победителем в номинации «Авангард». Затем коллекция отправилась на выставку во Франции. После этого выезды в Европу стали случаться очень часто: зарубежные искусствоведы стали сами приглашать Адюкова на показы.

В 2004 году на одной из выставок он познакомился с французским коллекционером Ивоном Ротюро, наследником и владельцем известной старинной обувной марки Jean-Baptiste Rautureau. Ротюро начал постоянно покупать работы Рустама и советовать его своим партнёрам. Зарубежное сарафанное радио работает уже больше 15 лет. Ежегодно в Европу и Китай из посёлка Решетиха уезжает 3–5 пар обуви Адюкова.

«70 % моих покупателей — коллекционеры из Европы и Китая. Там обувь как предмет искусства ценится намного больше, чем в России. Здесь никто не занимается тем же, чем и я. У меня нет конкурентов»

Про цены и работу

С конца 1990-х Рустам работает с модельером-конструктором Людмилой Запаловой и сапожником Александром Кисловым. Мастеров нашёл через знакомых в Нижнем Новгороде. За пару дизайнер платит от 10 до 40 тысяч рублей каждому специалисту, в зависимости от общей стоимости изделия и его сложности.

«Эскизы я рисую сам, а за производство мы отвечаем командой. Обувь — это наука. Нужно знать устройство стопы, чтобы правильно подобрать колодки, каблук, стельку. Необходимо знать технологию материала: какие температурные условия он выдерживает, устойчив ли к влаге, можно ли его окрашивать, вреден ли он для здоровья человека. Все эти нюансы мы обсуждаем с командой, затем приступаем к пошиву», — объясняет Адюков.

Иногда приходится привлекать дополнительных ремесленников: ювелиров, вышивальщиц, мастеров резьбы по дереву. Они помогают дизайнеру воплотить в жизнь все его задумки по внешнему виду обуви. Об оплате Рустам договаривается, исходя из объёма: иногда 10 тысяч рублей, иногда больше. В одной паре могут сочетаться несколько ремёсел.

«Некоторые мастера обнаруживались случайно. Я придумал обувь, украшенную плетением из конского волоса. Это очень сложный промысел, я так и не смог найти специалиста. Пришлось идею отложить. Недавно мы ездили к родственникам жены в Горно-Алтайск. Я почему-то взял эту недоделанную пару с собой. В разговоре с дядей супруги узнал, что их дальние родственники, живущие в горах, владеют этим ремеслом. Я поехал и нашёл их, и теперь моя идея будет реализована», — рассказывает Рустам.

Обувь как символ

Сейчас у бренда Aduykov три направления. Первое — коллекционные и выставочные работы. Одна пара стоит от двух с половиной тысяч евро, около 200 тысяч рублей. На её производство уходит в среднем полгода. Одновременно в работе у дизайнера может быть 8–10 пар. Себестоимость такой обуви мастер раскрывать не стал.

Второе направление — самое доходное: индивидуальный пошив для клиентов. Рустаму заказывают и классические туфли, и что-то экстравагантное, например обувь из кожи варана, украшенная золотыми нитями, янтарём и шерстью пони. Одна пара стоит от 60 тысяч рублей. В год Рустам делает 5–10 заказов. Клиентов приносит сарафанное радио. В продвижение он не вкладывается.

Ещё одно направление — прет-а-порте. В 2018 году Рустам начал готовить тираж деревянных сабо-колокольчиков под названием «Решетихинский сувенир». Они состоят из двух частей: «юбки» (это носок башмачков) и «язычка»-подошвы. Если ботинок подвесить за носок, то подошва, ударяясь о стенки «юбки», будет издавать гул, поэтому Адюков назвал модель «колокольчиками». По словам дизайнера, такую обувь можно использовать не только для украшения интерьера, но и для прогулок по улице. Сабо расписаны в стиле палехской лаковой миниатюры, а их упаковка сплетена из лыка. Деревянный «колокольчик» будет стоит три тысячи рублей.

«Я хочу, чтобы эти башмачки стали символом Нижегородской области, чтобы в Решетиху приезжали туристы, чтобы о нашем посёлке знали везде. Сейчас я планирую создать мануфактуру по производству сабо-колокольчиков. Так появятся новые рабочие места», — говорит Рустам

Он называет себя креативным дизайнером, который меняет облик привычных вещей, но сохраняет их утилитарную функцию. Адюков признается, что делает это не ради славы или денег, а для популяризации народных промыслов — тогда российскими ремесленниками будут восхищаться не только в Европе и Китае, но и на родине.